пьедестал и заняли наши места, как мы ожидали. Затем пришел мистер Бут — такая картина в его греческой одежде, как даже люди восклицали на него, — и начал нас позировать. Случилось так, что у одного из нас были очень хорошие конечности, один средний — хороший, а третий, по-видимому, шел по метлам. Когда мистер Бут слегка поднял драпировку № 3, его черты вызвали завихрение, как будто он вдруг пробовал лимонный сок, но быстро, как вспышка, он сказал:

«Я верю, что я продвинуту вас в центр величественной и мудрой Аспасии» — центральная фигура носила свои драпировки, свисающие прямо на ноги, отсюда «продвижение» и последующее сокрытие неприличных конечностей. Это было быстро и любезно сделано, потому что девушка не только пощадила умерщвление, но и в слове «наступление» она увидела комплимент и была счастлива соответственно. Затем наступила моя очередь. Мои руки были помещены вокруг Аспазии, моя голова согнута, повернулась и искривилась — на моей груди, так что указательный палец коснулся моего подбородка — я чувствовал, что я олицетворен; но я молчал и терпелив, пока не началось расположение моих драпировок, — я с тревогой трепетал.

«Береги себя — будь осторожен!» — предупредил он. «Вы будете качать других, если будете двигаться!» Но, несмотря на риск моего мраморного макияжа, я слабо застонал: «О, боже мой, так должно быть?»

Независимо от штырей в углу рта он рассмеялся и, взяв фотографию с груди своей греческой рубашки, сказал: «Я ожидал от вас протеста, мисс, поэтому я пришла в себя — не двигай головой, а просто посмотри на это ».

Он держал снимок группы статуэток до меня. «Это ты справа. Это не так страшно, не так ли?» И я