агрессивный, в котором классическая иллюстрация и язвительное обвинение были смешаны с большим эффектом.

Он описал то, что он назвал «Преступление против Канзаса»; и оправдания за преступление он деноминировал извинение тирании, извинение идиота, извинение абсурдно и извинение печально. «Тирания, слабость, абсурдность и позор, — продолжал он, — все объединяются, чтобы танцевать, как странные сестры, об этом преступлении».

В ходе своей речи он ссылался, в частности, на А. П. Батлера из Южной Каролины и в ответ на какие-то суровые стрессы этого сенатора во время предыдущих дебатов, предавался каустической личной критике в отношении его курса и высказывания, а также Государство, которое он представлял.

С сожалением [сказал Самнер], я снова прихожу к сенатору из Южной Каролины [г-н Батлер], который, вездесущий в этой дискуссии, переполнен яростью по простому предложению, что Канзас подал заявку на прием в качестве государства; и с бессвязными фразами отпустил явное отхаркивание его речи, теперь на ее представителя, а затем на ее народ. Не было никакой экстравагантности древних парламентских дебатов, которые он не повторил; и не было никакого возможного отклонения от истины, которую он не совершал, с такой страстью, я рад добавить, чтобы спасти его от подозрения в умышленной аберрации. Но Сенатор не затрагивает ничего, что он не искажает — с ошибкой, иногда принципиально, иногда фактом. Он демонстрирует неспособность к точности, будь то в формулировке Конституции или в формулировке закона, будь то подробные статистические данные или отклонения стипендии. Он не может открыть рот, но там пролетает грубая ошибка.